Неточные совпадения
Еще страшней, еще чуднее:
Вот рак верхом на пауке,
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И
крыльями трещит и
машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ!
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
В одну минуту, как будто по волшебству, все исчезло. Он не успел уловить, как и куда пропали девушка и девчонка: воробьи, мимо его носа, проворно и дружно
махнули на кровлю. Голуби, похлопывая
крыльями, точно ладонями, врассыпную кружились над его головой, как слепые.
Саженях в пятидесяти от нас плавно проплыл в воздухе, не шевеля
крыльями, орел;
махнув раза три мерно
крыльями над нами.
— Полет у дрофы тяжел,
крыльями она
машет редко и как будто слегка переваливается с боку на бок, но летит сильно и скоро.
Даже маханье
крыльями не заметно, так часто он ими
машет.
Второй способ заключается в том, что делают чучелы из папье-маше, разрисовывают их и
кроют масляным лаком.
Пигалица имеет особенные, кругловатые
крылья и
машет ими довольно редко, производя необыкновенный, глухой шум; летает, поворачиваясь с боку на бок, а иногда и в самом деле совсем перевертывается на воздухе: этот полет принадлежит исключительно пигалицам.
Заблеял дикий барашек, [Так называет народ бекаса, потому что он, быстро и прямо опускаясь вниз, подгибает одно
крыло, а другим
машет так часто, что от сильного упора в воздухе происходит звук, подобный блеянию барашка.
Только в одной стороне две ветряные мельницы лениво
махали своими безобразными
крыльями.
За перегородкой, где спала Мими с девочками и из-за которой мы переговаривались вечером, слышно движенье.
Маша с различными предметами, которые она платьем старается
скрыть от нашего любопытства, чаще и чаще пробегает мимо нас, наконец отворяется дверь и нас зовут пить чай.
«Солдаты, — говорит он твердым голосом, конечно, по-немецки, — прошу вас о товарищеской услуге: цельтесь в сердце!» Чувствительный лейтенант, едва
скрывая слезы,
машет белым платком.
Она должна была согласиться, и он уехал. Долго глядела она вслед пролетке, которая увозила его, и всякий раз, как он оборачивался,
махала ему платком. Наконец облако пыли
скрыло и экипаж и седока. Тогда она пошла к отцу, встала на колени у его ног и заплакала.
Встретился длинный мост, на котором, при проезде кибитки, под ногами коренной провалилась целая накатина; лошадь, вероятно, привыкнувшая к подобным случаям, не обратила никакого внимания на это, но зато она вместе с передней лошадью шарахнулась с дороги прямо в сумет, увидав ветряную мельницу, которая молола и
махала своими
крыльями.
Мельница близ дороги по-прежнему
махала своими длинными
крыльями; на полях высилась слегка волнуемая ветром рожь.
Астрец и Сородум, два казанские розмытя, улетели из виду охотников, несмотря ни на свист поддатней, ни на голубиные
крылья, которыми они
махали.
Орла сбросили с валу в степь. Это было глубокою осенью, в холодный и сумрачный день. Ветер свистал в голой степи и шумел в пожелтелой, иссохшей, клочковатой степной траве. Орел пустился прямо,
махая больным
крылом и как бы торопясь уходить от нас куда глаза глядят. Арестанты с любопытством следили, как мелькала в траве его голова.
Когда на него насмотрелись и стали расходиться, он отковылял, хромая, прискакивая на одной ноге и
помахивая здоровым
крылом, в самый дальний конец острога, где забился в углу, плотно прижавшись к палям.
Я был какой-то темный, неопределенный; он такой же голубой, каким я его видел и каким он мне только и мог представляться; но у него, кроме того, были большие влажные крылышки;
помахивая ими, он меня словно всего склеивал, и свист от взмахов этих
крыльев и сладостно и резко раздавался в моем слухе.
«Врет, все врет наша Аленушка… — думал пьяный Зотушка, улыбаясь хитрой улыбкой. — На жилку ворона прилетела, только не даром ли
крыльями, милая,
махала?..»
Скоро показался и хутор Болтвы, а ветряк все еще не уходил назад, не отставал, глядел на Егорушку своим лоснящимся
крылом и
махал. Какой колдун!
Я тогда малый хлопчик был и не знал, что это такое; вижу птицы с гнезд подымаются,
крылом машут, кричат, а где и заяц пригнул уши на спину и бежит что есть духу.
Шибко без ветру не
машетМельница в поле
крылом:
Братец идет да приляжет,
Свекор плетется шажком.
И сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно
скрывала от меня. Она часто шепталась с
Машей. Когда я подходил к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе происходило что-то такое, чего она боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не встретиться в саду или не остаться со мною вдвоем, она все время держалась около
Маши, и мне приходилось говорить с нею редко, только за обедом.
Маша вернулась из города на другой день к вечеру. Она была недовольна чем-то, но
скрывала это и только сказала, зачем это вставлены все зимние рамы, — этак задохнуться можно. Я выставил две рамы. Нам есть не хотелось, но мы сели и поужинали.
Напротив того, сестрица
Маша прежде всего вынуждена была бы
скрыть мои таланты от всех взоров, потому что всякому слишком хорошо известно, что собственно у нее нет даже медного гроша за душой.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто
крылья черной птицы,
махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
И вот наступил роковой день!.. Первого декабря нас накормили выше всякой меры. Батенька, благословляя нас, всплакнули порядочно. Они были чадолюбивы, да
скрывали свою нежность к нам до сего часа; тут не могли никак удержаться!.. Приказывали нам отныне почитать и уважать пана Кнышевского, как его самого, родителя, а притом… Тут голос батеньки изменился, и, они,
махнув рукою, сказали: «после», перецеловали нас, обливая слезами своими, и ушли в спальню.
— А самой насчет себя Михайлице кажется, будто она, выскочив в одной ветхой срачице, вся в дырьях, и стоит у самой воды, а против нее, на том берегу стремит высокий красный столб, а на том столбе небольшой белый петух и все
крыльями машет.
Вабило — пара птичьих
крыльев; ими
машут, посвистывая, для призыва выношенной ловчей птицы.], сам на руку станет летать.
Голова моя
машет ушами,
Как
крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
— Мы сейчас… — зашептал хозяин, тихо поднимая
крылья у стола. — Соберу вот на стол и сядем…
Маша моя что-то больна сегодня. Уж вы извините… Женское что-то… Доктор Гусин говорит, что это от постной пищи… Очень может быть! «Душенька, говорю, дело ведь не в пище! Не то, что в уста, а то, что из уст, говорю… Постное, говорю, ты кушаешь, а раздражаешься по-прежнему… Чем плоть свою удручать, ты лучше, говорю, не огорчайся, не произноси слов…» И слушать не хочет! «С детства, говорит, мы приучены».
Едва миновав темные фигуры мельниц, из которых одна неуклюже
махала своими большими
крыльями, и выехав за станицу, я заметил, что дорога стала тяжелее и засыпанное, ветер сильнее стал дуть мне в левую сторону, заносить вбок хвосты и гривы лошадей и упрямо поднимать и относить снег, разрываемый полозьями и копытами.
Это был, очевидно, выпавший из гнезда птенец-вороненок, еще не умевший летать. Он беспомощно
помахивал своими
крыльями, поминутно раскрывал желтый клюв и испускал из него свое непонятное: Кар! Кар! Кар!
Вдали, в неглубокой балке, серели крыши деревни и зеленели вербы. На пригорке маленькие восьмикрылые мельницы лениво
махали кургузыми
крыльями.
— А потом —
Маша. Как можно было бы это
скрыть от нее? Конечно, Феня разболтала бы, да и вообще то, что ты придумал, слишком невероятно… А что бы с нею тогда сталось?
И опять полился поток суровых обличений. И вдруг я опять почувствовал, как кругом жарко, душно и тоскливо… Солнце жгло без пощады и отдыха; нечем было дышать, воздух был горячий и влажный, как в бане; ласточки низко носились над степью, задевая
крыльями желтую траву. Никитин уже исчез из виду. Вдали, на дороге, длинною полосою золотилась пыль, в пыли двигался обоз с углем. Волы ступали, устало
помахивая светло-серыми головами, хохлы-погонщики, понурившись, шли рядом. Все изнемогало от жары…
Княжна, лежавшая уже в постели, накинула себе на голосу одеяло, чтобы
скрыть от
Маши свое смущение.
А одежа, одежа, мое дитятко, вся, как жар, горела; на голове шапочка, золотом шитая, словно с
крыльями; в руке волшебная тросточка с серебряным набалдашником:
махнет ею раз, другой, и версты не бывало!» Но я с старушкою заговорился.
И, сказав это, он
махнул рукой. Слуги бросились к Гале и готовы были схватить ее, но в это время большая птица взмахнула
крыльями, усадила Галю к себе на спину и в одну минуту была уже за несколько верст от белого дворца и бронзовых людей.
Вот вам ключ…"Когда я наконец понял, чего она от меня хотела, я не
скрываю от тебя,
Маша, я был глубоко оскорблен, скажу больше: что-то дурное, жесткое поднялось у меня на сердце.
И все дьяволы, хохоча, визжа, свистя и порская, начали,
махая и трепля хвостами, кружиться и плясать вокруг Вельзевула. Вельзевул же, расправив
крылья и трепля ими, плясал в середине, высоко задирая ноги. Вверху же слышались крики, плач, стоны и скрежет зубов.
Там с полною откровенностью рассказала она ему всю свою жизнь в доме Дарьи Николаевны Салтыковой, все подробности ее зверств и злодеяний, о которых знала молодая девушка. Не
скрыла она и любви своей к Константину Николаевичу Рачинскому, его взаимности и наконец последней сцены с Салтыковой и расправе над ней,
Машей.
Видела она, что они простились, Лиза
махнула ему платком и потом приложила платок к глазам, вероятно, чтобы
скрыть свои слезы.
Вот
махнул по самцу кистенем — кистень, скользнув по
крылу птицы, разбивает надвое огромный сук и, увлеченный силою удара, падает на землю.